Запомнилось мне, что как раз в первый наш приезд в Бетту отдыхал там знаменитый тренер ЦСКА и сборной Советского Союза по фигурному катанию Станислав Жук. Он не просто отдыхал в военном доме отдыха, а еще и тренировал здесь группу юных фигуристов, которым предстояло вскоре стать восходящими звездами мирового фигурного катания. В те годы соревнования по этому виду спорта поголовно смотрела вся страна. Улицы во время телепередач с чемпионатов пустели, как во время показа "Штирлица". Так что этот спорт был невероятно популярен.
Военный дом отдыха располагался на горе. Справа, если смотреть с моря, от беттинского пляжа. Мы жили у Деда на горе слева. Чтобы подняться в Дамотдых, как мы его называли,надо было преодолеть крутой подъем по длиннющей бетонной лестнице, состоявшей из двухсот пятидесяти пяти высоких ступеней. В нескольких местах этой, извивавшейся в тени зарослей южных растений лестницы, даже стояли специально скамеечки, на которых уставшие от подъема отдыхающие могли передохнуть.
Так вот Жук заставлял своих воспитанников для укрепления ног прыгать по этой лестнице снизу вверх на одной ножке! Мы тоже пытались им подражать. Но наши крепкие, не знавшие устали ноги все-таки не могли сравниться с железными ногами юных фигуристов. А, может быть, железными были не их ноги, а воля великого тренера? Кто знает? Во всяком случае нам ни разу не удалось проскакать наверх все двести пятьдесят пять ступенек.
Да. А свободное от железной воли тренера время Жук проводил под водой, азартно и страстно охотясь на лобанов. Разумеется, имелась у него и вся необходимая амуниция. По самому последнему слову подводной науки. И охота ему удавалась. Он всегда приплывал с добычей - несколькими огромными кефалями. Охотясь, он, видимо, замерзал и согревался изрядной порцией спиртного. От этого он становился прилично пьян. Его волевая и без того простая физиономия становилась еще более простой и какой-то даже варварской.
На лице его оставался, как и у всех подводных охотников, красный след от маски, что придавало ему и вовсе пиратское выражение. Лицо становилось каким-то непонятным бело-розовым пятном, из которого раздавалась не менее невразумительная речь.
Жук был постоянно окружен группой почитателей и вызывал у нас восхищение, смешанное с некоторым страхом перед его варварством.
Дядя Юра , как и подобало писателю, был знаком с Жуком и обменивался с ним некоторыми свойскими репликами. Один раз, помню, Жук даже сидел у Феликса Михайловича на веранде и выпивал. Он даже забыл у Деда свою шапку, которую ему вернула мама. Тренер шапку признал, но где ее оставил, вспомнить был не в состоянии.
Но самым ярким впечатлением от Жука все-таки осталось у нас то, что он настолько нагружался спиртным после подводной охоты, что начинал даже тут же на пляже п р о д а в а т ь свою добычу кому попало. И ведь покупал же кто-то! Видно, за бесценок. Или покупателя пленяло, из каких рук получал он товар? Я бы на его, покупателя, месте сделал бы из жуковых рыб чучело, поставил бы его на видном месте дома или на работе с надписью на медной табличке, удостоверявшей, что сей экземпляр получен из рук заслуженного тренера Станислава Жука с указанием даты произошедшего. Допускаю, что реальный покупатель поступал не так. А самым пошлым образом жарил ее на сковородке, или вообще варил из нее суп. Скорее всего так и было. В жизни проза чаще всего берет верх над поэзией.
О Жуке я вспомнил потому, что его образ неразрывно связан с образом беттинского пляжа, который я так люблю. А действия Жука чем-то напоминали поведение аборигенов, которые встречались с экспедицией Колумба. Великие вожди туземцев тоже занимались обменом товаров. И, как известно, за стеклянные бусы или за кусочек зеркала отдавали слитки золота и все такое прочее.
Кстати, из знаменитых фигуристов не только Жук облюбовал Бетту. В этой деревеньке, имевшей некий налет элитарности, отдыхала от побед еще и всенародно известная пара - Белоусова и Протопопов. Причем жили они не в армейском доме отдыха, а у соседей Феликса Михайловича - Трениных. Фигуристам нравилось располагаться в палатке в саду. А так как сады наши примыкали друг к другу, то через невысокий заборчик, вдоль которого росли кусты колючих растений типа малины и ежевики, мы могли иногда видеть знаменитостей.
Когда мой папа узнал о том, что у нас за соседи, то, безусловно, будучи большим любителем фигурного катания в частности (особенно женского) и знаменитостей вообще, немедленно вступил с ними в переговоры. Он сообщил, что его талантливейшие дети (я и сестра) блестяще учатся в школе для особо одаренных детей при московской консерватории, и попросил Белоусову и Протопопова дать ему автограф, сделав надпись в нотах. Мы привезли с собой сборник концертов Моцарта. Один из концертов мне задали на лето разбирать (чего я не делал ). Эта большая розовая книга в твердом переплете до сих пор где-то у нас хранится, и на ее первой странице, на титульном листе можно увидеть надпись с пожеланиями успехов, сделанную знаменитой парой.
Через какое-то время после описываемых событий (наверно, через несколько лет) вся страна узнала, что всеми любимые фигуристы оказались предателями, невозвращенцами и остались на Западе. В газетах писали, какими они на самом деле давно были плохими, а журналисты и товарищи по работе это давно уже чувствовали, но было как-то неудобно сразу разоблачить оборотней и вещистов. Им припомнили все и обливали морями и океанами грязи. А мы уже в это не верили, потому что жили с ними за заборчиком в саду и знали, какие они приятные интеллигентные и работящие, действительно большие люди.
« ГЛАВА 7 ПОВЕСТЬ БЕТТА. ГЛАВА 9 »
