Жуков Илья: поэт, композитор, мыслитель Жуков Илья: поэт, композитор, мыслитель
 

НОВОСТИ
БИОГРАФИЯ
ГЕНЕАЛОГИЯ
СТИХИ
ПРОЗА
  БЕТТА. ГЛАВА 1
  БЕТТА. ГЛАВА 2
  БЕТТА. ГЛАВА 3
  БЕТТА. ГЛАВА 4
  БЕТТА. ГЛАВА 5
  БЕТТА. ГЛАВА 6
  БЕТТА. ГЛАВА 7
  БЕТТА. ГЛАВА 8
  БЕТТА. ГЛАВА 9
МУЗЫКА
ВИДЕО
АФОРИЗМЫ
КНИГИ
ФОТОГРАФИИ
ТВОРЧЕСКИЕ ПЛАНЫ
СОВРЕМЕННАЯ ЖИЗНЬ
ОРГАНИЗАЦИЯ КОНЦЕРТОВ
ФОРУМ
КОНТАКТЫ

 

ПЕРСОНАЛЬНЫЙ САЙТ ИЛЬИ ЖУКОВА » ПРОЗА » БЕТТА. ГЛАВА 3

Уроженец Польши - Феликс Козубовский работал инженером на сахарном заводе где-то на Украине. Мне он почему-то представляется в форменном черном инженерском кителе царских времен и в инженерской фуражке тех же времен. Уж очень бы это все ему замечательно шло! А, может быть, и висела в доме подобная фотография. Теперь вспомнить трудно. Дело происходило уже, разумеется, при советской власти, но инженерская форма вполне могла оставаться еще с дореволюционных времен, и с ней запросто могла произойти та же история, что и со знаменитыми буденновками, ставшими символом Красной Армии .

"Буденновскую" форму разработал, как известно знаменитый русский художник Васнецов. Шапки он сделал в виде шлемов древнерусских витязей, а на шинелях предусмотрел петли, подобные тем, что были на стрелецких кафтанах.

Однако, царь по уважительной причине не успел одеть армию в форму нового образца, и она досталась большевикам. Так что вполне возможно, что та же история произошла и с инженерской формой.

А, может быть, и нет. Так или иначе, в форме или без формы, но Феликс работал на сахарном заводе. И там произошел взрыв. Взрыв, как видно, серьезный: погибли-покалечились люди, наверное, был нанесен ущерб социалистическому имуществу. Ну и, ясное дело, за этим должны были стоять вредители - они же - "враги народа". И эти врагом народа и вредителем, а, возможно, и участником какого-нибудь троцкистского заговора был объявлен молодой инженер. Феликс отделался легко - ему впаяли 25 лет лагерей.

Отбыл ли он весь срок, или его реабилитировали "за отсутствием состава..." и выпустили после смерти маньяка (Сталина), мне неизвестно. Известно только, что еще в лагере он познакомился с Марией Давыдовной - матерью нашего дяди Юры Абдашева - и полюбил ее. Стало быть, и она была осуждена и сослана в лагеря в период, как потом стали говорить, "культа личности". Как и за что (понятно, что ни за что) - это тема другого рассказа.

И вот эти люди, освободившись на закате лет из неправедного заключения, решили скоротать оставшиеся им годы жизни в домике на берегу теплого моря, наслаждаясь лучами южного солнца, способного хоть отчасти согреть их измученные сердца. Им так хотелось забыть всю прошлую жизнь, весь этот несправедливый кошмар, приключившийся с ними! Судьба им улыбнулась, и эта ее страница была похожа на тихую южную сказку из детских книжек.

Феликс Михайлович и Мария Давыдовна нашли самое глухое место побережья, каким тогда была Бетта, как раз посередине между Новороссийском и Туапсе. Надо заметить, что и в 72-м году, когда я впервые попал туда, она еще продолжала оставаться таковой. Они приобрели там домик, я думаю, за совсем небольшую цену - уж больно дикое было место. Государство платило какую-то пенсию, Феликс Михайлович, подобно всем местным жителям, занялся выращиванием винограда, из которого делал вино, выручая за него более или менее приличные деньги, что позволяло не нуждаться.

Они очень любили друг друга. Так говорили все. Отсвет этой любви безошибочно можно было видеть в глазах Деда, когда так или иначе речь заходила о его супруге.

Летом к ним приезжал Юра - сын Марии Давыдовны, к которому Феликс Михайлович относился, как к родному. Но Бог отпустил Марии Давыдовне не много светлых лет. Через некоторое время она заболела. Дед трогательно и самоотверженно ухаживал за ней, как редко кто ухаживает. Было ясно, какое глубокое чувство их соединяло. Но победить болезнь они оказались не в силах.

Феликс Михайлович похоронил Марию Давыдовну на по-южному светлом и по-деревенски просторном беттинском кладбище, с которого открывается такой привольный вид на море, горы и виноградники, и остался один одинешенек. Только Юра был для него живым напоминанием о той, которой было отдано его сердце, так много перенесшее на своем веку.

И уж какую фотографию я помню прекрасно - так это ту, которая висела над кроватью Деда в большой проходной гостиной, где он спал, отдав все изолированные комнаты жильцам. На ней была запечатлена очень красивая какой-то особой внутренней красотой женщина с дореволюционным покоем в больших черных глубоких печальных еврейских глазах, одетая в какую-то белую пелерину или что-то подобное. Это и была Мария Давыдовна.

 « ГЛАВА 2 ПОВЕСТЬ БЕТТА. ГЛАВА 4  »

 
 Сайт открыт: 04.07.2003