Геннадию Айги 70 лет.
Обыкновенный гений. Родился он в селе Шаймурзино почти на границе Чувашии с Татарией. Столько стихов его посвящено шаймурзинским полям, лесам и полянам в лесу, матери, могила которой на краю села.
А земля Чувашии – вся черная-черная. Везде чернозем. Родина хмеля. Плантации его напоминают какие-то первобытные электрические подстанции: столбы, нити - будто бы сплетенные пауками-гигантами. Из хмеля чуваши делают пиво темного-темного цвета.
Встречая гостя, одноклассница и первая любовь Айги Нина Боброва по обычаю вынесла для гостей целое ведро чувашского пива. Шел дождь. Все ходили по черной-пречерной грязи Шаймурзинских улиц. В поле на краю деревни по дороге на кладбище паслись кони. Иногда один из коней вскидывался и скакал по полю.
В Чебоксарском художественном музее проходило официальное празднование юбилея народного поэта Чувашии. Местные художники представили целую экспозицию на темы поэзии Айги. Глубокий и талантливый художник Георгий Фомиряков создал интереснейшую композицию «Костер вселенной». В музее пели народные хоры, вручали медали, выступали министры. ИЖ прочел собравшимся несколько стихотворений Айги.
При встрече с главой администрации Батыревского района Глуховым гости узнали о том, что, побывав здесь, великий русский лингвист Виктор Черномырдин следующим образом охарактеризовал ситуацию с потреблением спиртного в Чувашии: «Культуры питья здесь чуть-чуть есть!»
Чуваши к своему национальному пиву присоединили русские традиции потребления водки. В общем «Ерша» здесь чуть-чуть есть.
Вернувшись в Москву, ИЖ выступал на вечерах фестиваля Айги в галерее Зверева и в библиотеке Чехова, читая свое посвященное Айги стихотворение «Пиво-сияние». Геннадию Николаевичу стихотворение понравилось, и он сказал: «Настоящее хорошее стихотворение!»
Иван Соколов играл любимого поэтом Шуберта, а ИЖ впервые исполнил свою литературно-музыкальную композицию «В невидимом зареве».
ИЖ подарил Геннадию Айги свою книгу «Сияние золотой трубы», сделав там следующую надпись:
«Благодарю от имени Света
За светлое мужество Здесь пребывать.
И, если Айги – поэт для поэтов,
Тогда невозможно поэтом не стать».
ПИВО-СИЯНЬЕ
(Как я ходил на выступление Айги в библиотеке Чехова)
Так это было –
Какая-то странная
Толи – библиотека,
Толи – что-то еще...
Какие-то люди, Весна...
И рядом: глаза-пониманье,
И рядом: терпенье-глаза.
И толком
Никто ничего и не слушал.
Все время ходили-бродили,
Входили и уходили.
И очень скрипели полы,
И стулья очень скрипели.
И будто и не было нужно
Здесь ничего никому...
И что-то один человек говорил в микрофон.
Но и так разобрать было трудно что-либо.
И ему было трудно что-либо сказать...
И, пожалуй, он более пел –
(Как не принято петь)...
И не сразу я понял,
ЧТО здесь совершалось...
А потом облегченно, что кончилось все,
Улыбаясь – прошел он в буфет,
Где устроил ставку свою
И долго – до самого позднего часа
Там золотясь пребывал...
И много вокруг него было
Различных и странных людей
И даже японцев...
И все говорили, курили и пили,
Пожалуй, что водку...
И был Человек – пожалуй, что солнце...
И никто не был пьян,
И никто не был трезв.
А он называл говорящей собакой поэта,
А потом он сказал, что судьба – это сам человек,
И немножечко Бог (да – немножко)...
А буфетчице было
Это все – все равно,
(Видимо, просто хотелось домой).
И в полночь компания странных людей
На Пушкинской площади теплой весной
Стала чего-то искать и быстро нашла.
И пиво-сиянье
Стало входить, золотясь,
В сердца этих странных людей:
Лилось – золотясь –
Какой-то весенней рекой...
Людей становилось все меньше –
(куда-то кого-то Весна уносила).
И черный огромный портфель беспредельных размеров
Терпеливо стоял на асфальте у ног
И ждал хозяина верной руки с пониманьем:
Ведь она не забывала о нем никогда
В любом состояньи...
Пиво – сиянье...
Такая - Весна
Такое - ...
Только и было всего, что: такое сиянье!
И тяжелая белая книга была.
Называлась она: «Разговор –
на расстояньи»...
Белая книга...
Теплая ночь...
И что-то еще...
О, пиво-сиянье!
Весенней рекой золотясь!..
